Неточные совпадения
Оро́бели наследники:
А ну как перед смертию
Лишит наследства?
Мало лиЛесов, земель у батюшки?
Что денег понакоплено,
Куда пойдет добро?
Гадай! У князя в Питере
Три дочери побочные
За генералов выданы,
Не отказал бы им!
Стародум. Богату! А кто богат? Да ведаешь
ли ты,
что для прихотей одного человека всей Сибири
мало! Друг мой! Все состоит в воображении. Последуй природе, никогда не будешь беден. Последуй людским мнениям, никогда богат не будешь.
—
Мало ли было бунтов! У нас, сударь, насчет этого такая примета: коли секут — так уж и знаешь,
что бунт!
— Хоть в газетах печатайте. Какое мне дело?..
Что, я разве друг его какой?.. или родственник? Правда, мы жили долго под одной кровлей… А
мало ли с кем я не жил?..
Но мы стали говорить довольно громко, позабыв,
что герой наш, спавший во все время рассказа его повести, уже проснулся и легко может услышать так часто повторяемую свою фамилию. Он же человек обидчивый и недоволен, если о нем изъясняются неуважительно. Читателю сполагоря, рассердится
ли на него Чичиков или нет, но
что до автора, то он ни в каком случае не должен ссориться с своим героем: еще не
мало пути и дороги придется им пройти вдвоем рука в руку; две большие части впереди — это не безделица.
Герой наш, по обыкновению, сейчас вступил с нею в разговор и расспросил, сама
ли она держит трактир, или есть хозяин, и сколько дает доходу трактир, и с ними
ли живут сыновья, и
что старший сын холостой или женатый человек, и какую взял жену, с большим
ли приданым или нет, и доволен
ли был тесть, и не сердился
ли,
что мало подарков получил на свадьбе, — словом, не пропустил ничего.
Кабанова. Не пущу, и не думай! Из-за нее да себя губить, стоит
ли она того!
Мало нам она страму-то наделала, еще
что затеяла!
Отцы и матери! вам басни сей урок.
Я рассказал её не детям в извиненье:
К родителям в них непочтенье
И нелюбовь — всегда порок;
Но если выросли они в разлуке с вами,
И вы их вверили наёмничьим рукам:
Не вы
ли виноваты сами,
Что в старости от них утехи
мало вам?
Лариса. Ах, мама,
мало,
что ли, я страдала? Нет, довольно унижаться.
—
Мало ли на кого! Да вот хоть бы на этого господина,
что отсюда уехал.
— Вообще выходило у него так,
что интеллигенция — приказчица рабочего класса, не более, — говорил Суслов, морщась, накладывая ложкой варенье в стакан чаю. — «Нет, сказал я ему, приказчики революций не делают, вожди, вожди нужны, а не приказчики!» Вы, марксисты, по дурному примеру немцев, действительно становитесь в позицию приказчиков рабочего класса, но у немцев есть Бебель, Адлер да —
мало ли? А у вас — таких нет, да и не дай бог, чтоб явились… провожать рабочих в Кремль, на поклонение царю…
— Да ведь сказать — трудно! Однако — как не скажешь? Народу у нас оказывается лишнего много, а землишки —
мало. На сытую жизнь не хватает земли-то. В Сибирь крестьяне самовольно не идут, а силком переселять у начальства… смелости нет,
что ли? Вы простите! Говорю, как думаю.
— Да —
что вы? Не
мало ли этого?
— Весьма сожалею,
что Николай Михайловский и вообще наши «страха ради иудейска» стесняются признать духовную связь народничества со славянофильством. Ничего не значит,
что славянофилы — баре, Радищев, Герцен, Бакунин — да
мало ли? — тоже баре. А ведь именно славянофилы осветили подлинное своеобразие русского народа. Народ чувствуется и понимается не сквозь цифры земско-статистических сборников, а сквозь фольклор, — Киреевский, Афанасьев, Сахаров, Снегирев, вот кто учит слышать душу народа!
Он не пытался взнуздать слушателя своими мыслями, а только рассказывал о том,
что думает, и, видимо,
мало интересовался, слушают
ли его.
— И не думала, — равнодушно сказала она, —
что за редкость — изношенный мундир?
Мало ли я их вижу!
— А под носом — вон
что! — Леонтий указал на книги, —
мало,
что ли? Книги, ученики… жена в придачу, — он засмеялся, — да душевный мир…
Чего больше?
— Ах, бабушка, какая вы самовластная женщина: все свое!
Мало ли я спорил с вами о том,
что любить по приказу нельзя!..
— Да
мало того, я и сама такая же; я тебя во всем поняла. Знаешь
ли ты,
что и мама такая же?
Мы возразили,
что вон есть там, да там, да вон тут:
мало ли красивых мест!
— О, как
мало знают те, которые никогда не любили! Мне кажется, никто еще не описал верно любви, и едва
ли можно описать это нежное, радостное, мучительное чувство, и кто испытал его хоть раз, тот не станет передавать его на словах. К
чему предисловия, описания? К
чему ненужное красноречие? Любовь моя безгранична… Прошу, умоляю вас, — выговорил наконец Старцев, — будьте моей женой!
— На тебя глянуть пришла. Я ведь у тебя бывала, аль забыл? Не велика же в тебе память, коли уж меня забыл. Сказали у нас,
что ты хворый, думаю,
что ж, я пойду его сама повидаю: вот и вижу тебя, да какой же ты хворый? Еще двадцать лет проживешь, право, Бог с тобою! Да и
мало ли за тебя молебщиков, тебе ль хворать?
Он уже успел вполне войти в тон, хотя, впрочем, был и в некотором беспокойстве: он чувствовал,
что находится в большом возбуждении и
что о гусе, например, рассказал слишком уж от всего сердца, а между тем Алеша молчал все время рассказа и был серьезен, и вот самолюбивому мальчику мало-помалу начало уже скрести по сердцу: «Не оттого
ли де он молчит,
что меня презирает, думая,
что я его похвалы ищу?
Разумеется, показание пана Муссяловича внесли в протокол в самой полной подробности. На том панов и отпустили. О факте же передержки в картах почти и не упомянули; Николай Парфенович им слишком был и без того благодарен и пустяками не хотел беспокоить, тем более
что все это пустая ссора в пьяном виде за картами и более ничего.
Мало ли было кутежа и безобразий в ту ночь… Так
что деньги, двести рублей, так и остались у панов в кармане.
— За образование мое.
Мало ли из-за
чего люди могут человека высечь, — кротко и нравоучительно заключил Максимов.
Маленькая фигурка Николая Парфеновича выразила под конец речи самую полную сановитость. У Мити мелькнуло было вдруг,
что вот этот «мальчик» сейчас возьмет его под руку, уведет в другой угол и там возобновит с ним недавний еще разговор их о «девочках». Но
мало ли мелькает совсем посторонних и не идущих к делу мыслей иной раз даже у преступника, ведомого на смертную казнь.
Если бы возможно было помыслить, лишь для пробы и для примера,
что три эти вопроса страшного духа бесследно утрачены в книгах и
что их надо восстановить, вновь придумать и сочинить, чтоб внести опять в книги, и для этого собрать всех мудрецов земных — правителей, первосвященников, ученых, философов, поэтов — и задать им задачу: придумайте, сочините три вопроса, но такие, которые
мало того,
что соответствовали бы размеру события, но и выражали бы сверх того, в трех словах, в трех только фразах человеческих, всю будущую историю мира и человечества, — то думаешь
ли ты,
что вся премудрость земли, вместе соединившаяся, могла бы придумать хоть что-нибудь подобное по силе и по глубине тем трем вопросам, которые действительно были предложены тебе тогда могучим и умным духом в пустыне?
Но и этого
мало, он закончил утверждением,
что для каждого частного лица, например как бы мы теперь, не верующего ни в Бога, ни в бессмертие свое, нравственный закон природы должен немедленно измениться в полную противоположность прежнему, религиозному, и
что эгоизм даже до злодейства не только должен быть дозволен человеку, но даже признан необходимым, самым разумным и чуть
ли не благороднейшим исходом в его положении.
Что же до всех этих трактирных криков во весь этот месяц, то
мало ли раз кричат дети али пьяные гуляки, выходя из кабаков и ссорясь друг с другом: „Я убью тебя“, но ведь не убивают же.
Мало ли,
чего мы с тобою не признаем?
Идиллия нынче не в моде, и я сам вовсе не люблю ее, то есть лично я не люблю, как не люблю гуляний, не люблю спаржи, —
мало ли, до
чего я не охотник? ведь нельзя же одному человеку любить все блюда, все способы развлечений; но я знаю,
что эти вещи, которые не по моему личному вкусу, очень хорошие вещи,
что они по вкусу, или были бы по вкусу, гораздо большему числу людей,
чем те, которые, подобно мне, предпочитают гулянью — шахматную игру, спарже — кислую капусту с конопляным маслом; я знаю даже,
что у большинства, которое не разделяет моего вкуса к шахматной игре, и радо было бы не разделять моего вкуса к кислой капусте с конопляным маслом,
что у него вкусы не хуже моих, и потому я говорю: пусть будет на свете как можно больше гуляний, и пусть почти совершенно исчезнет из света, останется только античною редкостью для немногих, подобных мне чудаков, кислая капуста с конопляным маслом!
— Нет, достаточно, m-r Бьюмонт; я вижу,
что если вы не хотели объяснить мне того,
что мне казалось странно в вашем желании, то, вероятно, вы не имели права говорить,
мало ли бывает тайн.
Я понимаю Le ton d'exaltation [восторженный тон (фр.).] твоих записок — ты влюблена! Если ты мне напишешь,
что любишь серьезно, я умолкну, — тут оканчивается власть брата. Но слова эти мне надобно, чтоб ты сказала. Знаешь
ли ты,
что такое обыкновенные люди? они, правда, могут составить счастье, — но твое
ли счастье, Наташа? ты слишком
мало ценишь себя! Лучше в монастырь,
чем в толпу. Помни одно,
что я говорю это, потому
что я твой брат, потому
что я горд за тебя и тобою!
Имя сестры начинало теснить меня, теперь мне недостаточно было дружбы, это тихое чувство казалось холодным. Любовь ее видна из каждой строки ее писем, но мне уж и этого
мало, мне нужно не только любовь, но и самое слово, и вот я пишу: «Я сделаю тебе странный вопрос: веришь
ли ты,
что чувство, которое ты имеешь ко мне, — одна дружба? Веришь
ли ты,
что чувство, которое я имею к тебе, — одна дружба?Я не верю».
Лекарство, видно, нелегко находится;
мало ли какие опыты делали во Франции со времени неумеренных кровопусканий 1793: ее лечили победами и усиленными моционами, заставляя ходить в Египет, в Россию, ее лечили парламентаризмом и ажиотажем, маленькой республикой и маленьким Наполеоном —
что же, лучше,
что ли, стало?
И сколько десятков раз приходилось выскакивать им на чествование генералов!
Мало ли их «проследует» за день на Тверскую через площадь! Многие генералы издали махали рукой часовому,
что, мол, не надо вызванивать, но были и любители, особенно офицеры, только
что произведенные в генералы, которые тешили свое сердце и нарочно лишний раз проходили мимо гауптвахты, чтобы важно откозырять выстроившемуся караулу.
— А! Толкуй больной с подлекарем! — сказал отец. — Забобоны и бабьи сказки. Мальчик умер от болезни, а жук ни при
чем.
Мало ли летает жуков?
—
Мало ли у кого
что на уме, а выходит совсем наоборот. На словах-то все города берут.
Мало-помалу, разгорячившись, она прибавила даже,
что князь вовсе не «дурачок» и никогда таким не был, а насчет значения, — то ведь еще бог знает, в
чем будет полагаться, через несколько лет, значение порядочного человека у нас в России: в прежних
ли обязательных успехах по службе или в
чем другом?
Веришь
ли, пять дней ее не видал, потому
что ехать к ней не смею; спросит: «Зачем пожаловал?»
Мало ли она меня срамила…
На трагическое же изложение, со стороны Лебедева, предстоящего вскорости события доктор лукаво и коварно качал головой и наконец заметил,
что, не говоря уже о том, «
мало ли кто на ком женится», «обольстительная особа, сколько он, по крайней мере, слышал, кроме непомерной красоты,
что уже одно может увлечь человека с состоянием, обладает и капиталами, от Тоцкого и от Рогожина, жемчугами и бриллиантами, шалями и мебелями, а потому предстоящий выбор не только не выражает со стороны дорогого князя, так сказать, особенной, бьющей в очи глупости, но даже свидетельствует о хитрости тонкого светского ума и расчета, а стало быть, способствует к заключению противоположному и для князя совершенно приятному…» Эта мысль поразила и Лебедева; с тем он и остался, и теперь, прибавил он князю, «теперь, кроме преданности и пролития крови, ничего от меня не увидите; с тем и явился».
А многие шептали друг другу,
что ведь дело это самое обыкновенное,
что мало ли на ком князья женятся, и цыганок из таборов берут.
Он решительно не помнил, как ее звали, не помнил даже, видел
ли ее когда-нибудь; оказалось,
что ее звали Апраксеей; лет сорок тому назад та же Глафира Петровна сослала ее с барского двора и велела ей быть птичницей; впрочем, она говорила
мало, словно из ума выжила, а глядела подобострастно.
— Ты
что это полуночничаешь? — сердито спросил его старик. —
Мало ли тут шляющихся по лесу-то…
—
Чему быть, того не миновать! — весело ответил Акинфий Назарыч. — Ну пошумит старик, покажет пыль — и весь тут… Не всякое лыко в строку.
Мало ли наши кержанки за православных убегом идут? Тут, брат, силой ничего не поделаешь. Не те времена, Яков Родионыч. Рассудите вы сами…
—
Что же вера? Все одному Богу молимся, все грешны да Божьи… И опять не первая Федосья Родионовна по древнему благочестию выдалась: у Мятелевых жена православная по городу взята, у Никоновых ваша же балчуговская… Да
мало ли!.. А между прочим,
что это мы разговариваем, как на окружном суде… Маменька, Феня, обряжайте закусочку да чего-нибудь потеплее для родственников. Честь лучше бесчестья завсегда!.. Так ведь, Тарас?
—
Чего вы зубы-то скалите, омморошные? — озлился Кирилл. —
Мало ли народу по скитам душу спасает…
Поверишь
ли ты, друг мой тайный (эта таинственность нашего чудного сближения просто меня чарует, так
что мне кажется, будто бы ты везде со мной — я тебя слышу, вижу, ощущаю, и тут же ты для меня неуловима, в общем смысле житейском),
что я плакал, читая твои строки об Аннушке и Марье. Этого
мало,
что плакал один, а плакал при других, когда Якушкину читал это место, переменяя местоимение…
Заботливо теперь у меня — паралич бедной Михеевны совершенно срезал и нас. Вот скоро три недели,
что мы все возимся с нею, но успеха
мало и вряд
ли можно надеяться на выздоровление. Она всегда была, на старости лет, олицетворенная деятельность; и тем ей теперь труднее, нежели другому, привыкшему хворать, — делаем,
что можем, — и это наша прямая обязанность за ее заботы об нас в продолжение 13 лет.